Опасность - Страница 109

109

— «Добрые люди», — подсказал я.

— …Вот-вот. Не дожидаться же мне, в конце концов, когда они найдут Петьку и меня. А Лубянка — это все же зло знакомое…

— Как скажете, Валентин Дмитриевич, — не стал я спорить. Хоть горшком называйте, только не медлите. Время — не только деньги. Если бы Лебедев меньше раздумывал и быстрее выбрал бы нас, нескольких трупов в этом деле удалось бы, наверное, избежать… С другой стороны, радуйся, Макс, что хоть сейчас старик перешел на твою сторону. В принципе, воспоминания о Лаврентии Павловиче или Юрии Владимировиче могли бы и вовсе удержать его от этого шага. Да что там Лаврентий с Андроповым! Есть примерчики и посвежее…

— Поймите меня правильно, — все еще смущенно проговорил старик. Он вообразил, будто я замолчал, потому что обиделся за свое ведомство.

— Не волнуйтесь, — обнадежил я Лебедева, — я и не думал обижаться на вас. Да и за что, собственно? Просто я задумался… Убейте меня, Валентин Дмитриевич, но только я по-прежнему не понимаю смысла того, что сделала ваша тридцатка эти самые сорок три года назад.

Старик глянул на меня, как на бестолкового студента.

— Я же вам с самого начала все популярно объяснил. При включении аварийного генератора электрический ток поступает…

— Нет-нет, — поспешно прервал я Лебедева, опасаясь, что сейчас мне будет вторично прочитана уже знакомая лекция. — В технических деталях я более-менее разобрался… Меня цель интересует. То есть зачем Иосиф Виссарионович все это затеял. Как вы думаете?

Лебедев развел руками:

— Он нам, извините, не докладывал. И кто бы из нас рискнул спросить?

— Согласен, — закивал я. — Согласен. Но все-таки? Мне в голову, по крайней мере, приходит пока только одна версия…

— Какая же? — заинтересовался старик. Я догадался, что и у него имеется какое-то возможное объяснение.

Я собрался с мыслями и попытался представить себя на месте Иосифа Виссарионовича. Получалось с трудом.

— Допустим, — начал я после мучительной паузы, — что он предвидел: после его смерти все здание зашатается. Начнут сомневаться в Учении, дойдут до Основ, отменят социализм и погасят свет в мавзолее вместе с выносом мумии. А как свет погасят, сам собой должен заработать аварийный генератор, который не совсем генератор… Ядерный гриб — и нет больше колыбели ревизионистов. Историческое возмездие Москве от покойного вождя. Ну, как вам гипотеза, Валентин Дмитриевич?

— Любопытна, — ответил Лебедев. — Но сразу видно, что вы, Максим, человек еще молодой. Вы того времени, в котором я жил, даже не нюхали… Тогда ведь никто из нас, даже сверхподозрительный Сталин, не мог подумать, что здание — как вы говорите — зашатается. Это бы показалось даже не вражеским наветом, а просто чушью. А уж про то, что когда-нибудь предложат Владимира Ильича выносить, — никто тогда и помыслить не мог.

— Но Сталина-то вынесли, — напомнил я, — и притом довольно скоро…

— Ах, Максим, — грустно вздохнул старик. — Вот вы говорите: «Сталин предвидел, что после его смерти…» Ну, не мог он ничего такого предвидеть! Не думал он, что его почти на десять лет «подселят» к Ленину. Он, к вашему сведению, вообще умирать не собирался. Почему-то ему к старости так стало казаться. Поверил, что он Бог, наверное…

— Интере-е-есно, — протянул я несколько озадаченно. — Так он, выходит, ничего не боялся? Тогда к чему вся эта затея с бомбой?

— По-моему, все довольно просто, — Лебедев посмотрел на меня, потом на заржавленный череп, украшающий табличку, потом снова на меня. — Сталин боялся. Любой Бог все равно боится заговора против себя. Какого-нибудь номенклатурного Люцифера из «ближнего круга»… Не мог же он всех своих сподвижников профилактически расстрелять, верно? Пришлось бы все равно набирать других — и что? Через неделю тоже расстреливать? Ему нужен был крупный козырь против всех — и он его получил. С моею, в том числе, помощью… Вот только старуха с косой не вписалась в расчеты великого и мудрого вождя. Он-то наверняка думал, что у него в запасе вечность. Но наступил год 53-й. А в шестьдесят первом году…

Слова Лебедева были внезапно прерваны бурными аплодисментами, раздавшимися позади нас. Я мгновенно обернулся. Аплодировал человек в белом халате. И в камуфляжном обмундировании, которое из-под халата выглядывало.

— Браво, господин Лебедев! — проговорил он. — Благодарю вас за прекрасную лекцию. Вы все замечательно объяснили… Между прочим, Максим Анатольевич, — обратился человек в халате уже ко мне, — бросьте-ка на пол свой пистолет. Носитесь везде со своим «Макаровым» как с писаной торбой. В добрых людей почем зря пуляете… Нехорошо! Я ведь без оружия.

Из-за его спины уже материализовалась парочка — тоже в халатах, но уже с десантными «Калашниковыми». Один ствол глядел на меня, другой был направлен в грудь Лебедеву. Парочка была все из той же, знакомой мне уже обоймы. Блондинчик и Рукастый, Белый и Рыжий клоуны, два псевдоврача в Клингородке… теперь вот эти. Двое из ларца, одинаковых с лица. Было такое впечатление, будто всех этих мордоворотов выстругивал один и тот же папа Карло — пусть даже из разных поленьев.

— Бросайте «Макаров», — уже нетерпеливо повторил предводитель «добрых людей», — если ваш пистолет не стеклянный, то ничего с ним не будет. Не разобьется.

Пришлось бросить. «Макаров» не разбился. Но радости мне это не доставило. Уже в который раз за последние несколько дней в меня целили из огнестрельного оружия. Теперь к тому же и автоматического.

— Прекрасно, — сказал незнакомец, — теперь ногой отшвырните пистолет подальше… Так, отлично… Теперь я бы желал, чтобы вы со мною поздоровались.

109